Салимов удел [= Жребий; Судьба Салема; Город зла; Судьба Иерусалима ] - Стивен Кинг

— Осторожно, Бен! — пронзительно крикнул Марк. — Осторожно!

Молодой человек резко обернулся и увидел, что они выходят изподпола — Ева, Проныра, Мэб, Гровер и остальные. Их час настал.

Крики Марка набатом отдавались у Бена в ушах. Он сгребмальчика за плечи и проорал в замученное лицо:

— Святая вода! Они не могут нас тронуть! Крики Маркапревратились в подвывание.

— Лезь по доске наверх, — велел Бен. — Давай. — Чтобызаставить паренька взобраться на доску, пришлось развернуть его к ней лицом инаградить шлепком по пятой точке. Убедившись, что мальчик взбирается наверх,Бен обернулся и посмотрел на них. На Нежить.

— Ты убил Хозяина, — сказала Ева и Бен готов был подумать,что в ее голосе прозвучала скорбь. — Как ты мог убить Хозяина?

— Я вернусь, — пообещал он. — За всеми вами.

Он пригнулся и, подтягиваясь на руках, полез по доске. Оназастонала под тяжестью его тела, но выдержала. Добравшись до двери, Бен бросилвниз один-единственный взгляд. Теперь они столпились у гроба, молча заглядываявнутрь. Они напомнили ему людей, окруживших тело Миранды после столкновения сфургоном.

Оглядевшись в поисках Марка, Бен увидел, что тот ничкомлежит у двери, ведущей на крыльцо.

50

Бен сказал себе: мальчик просто в обмороке, вот и все. Чтовполне могло соответствовать истине. Пульс у парнишки бился сильно и мерно.Подхватив Марка на руки, Бен понес его в ситроен.

Он сел за руль, завел машину, выехал на Рэйлроуд-стрит, итут его как обухом по голове ударило — начиналась запоздалая реакция. Емупришлось подавить крик.

Зомби вышли на улицы.

Бена бросало то в жар, то в холод. В голове звучал дикийрев. Он свернул влево, на Джойнтер-авеню, и поехал прочь из Салимова Удела.

1

Один раз Марк очнулся, позволив ровному гудению ситроенавернуть себя к действительности бездумным и беспамятным.

Наконец мальчик поглядел в окно, и очутился в грубых лапахстраха. Было темно. Деревья по обочинам казались смутными пятнами, а встречныемашины ехали со включенными фарами и габаритными огнями. У него вырвалсяневнятный сдавленный стон, и он схватился за крест, все еще свисавший с шеи.

— Расслабься, — сказал Бен, — мы за городом. До негодвадцать миль.

Потянувшись через него (отчего машина чуть не вильнула),мальчик запер дверцу со стороны водителя, резко обернулся и запер свою. Потоммедленно скрючился на сиденье. Ему хотелось, чтобы снова пришло небытие.Небытие было приятным. Приятное небытие безо всяких мерзких картин.

Ровный шум мотора успокаивал. Мммммммм. Как хорошо. Мальчикзакрыл глаза.

— Марк?

Безопаснее не отвечать.

— Марк, с тобой все в порядке?

Ммммммммммммммммммм.

— ...Марк…

Издалека. Беды в этом не было. Вернулось приятное небытие, имальчика поглотили серые тени.

2

Сразу за границей штата Нью-Хэмпшир Бен снял номер в мотеле,неразборчиво записавшись в книге как «Бен Коди с сыном». Марк зашел в номер,вытянув перед собой руку с крестом. Глаза метались из стороны в сторонумаленькими затравленными зверьками. Крест он выпустил из рук только тогда,когда Бен закрыл и запер дверь, повесив на ручку свое распятие. В номере стоялцветной телевизор, и Бен немного посмотрел его. Два африканских племени затеяливойну. Президент простыл, но серьезной опасности не было. В Лос-Анджелесекакой-то мужчина сошел с ума и перестрелял четырнадцать человек. Служба погодыобещала дождь, а на севере Мэна — небольшой снег.

3

Салимов Удел мрачно спал, а по его улицам и проселочнымдорогам напоминанием о зле бродили вампиры. Некоторые настолько отделились отсмертных теней, что вернули себе зачатки хитрости. Лоренс Крокетт позвонилРойялу Сноу и пригласил его к себе в контору сыграть в криббидж. Когда Ройялзатормозил возле конторы и вошел, Лоренс с женой набросились на него.

Глинис Мэйберри позвонила Мэйбл Уэртс, сказала, что боится испросила, нельзя ли зайти скоротать вечер, пока муж Глинис не вернется изУотервилля. Мэйбл с жалостливым облегчением согласилась, а когда десять минутспустя отворила дверь, Глинис стояла там в чем мать родила, с сумочкой черезплечо, и ухмылялась, показывая здоровенные хищные клыки. Мэйбл успелавзвизгнуть только один раз.

Когда Делберт Марки в девятом часу вышел из безлюдного кафе,из тени выступили Карл Формен с усмехающимся Хомером Маккаслином и объявили,что пришли выпить.

Милта Кроссена сразу после закрытия магазина навестилинесколько самых верных покупателей и старинных закадычных друзей.

Джордж Миддлер заглянул к тем старшеклассникам, которые,делая у него покупки, всегда смотрели на него с презрением, смешанным спониманием, и удовлетворил свои самые темные и фантастические прихоти.

По дороге № 12 по-прежнему проезжали туристы и транзитныепассажиры, но они Удела не видели — только рекламный щит «ЭЛКС» да знакограничения скорости до тридцати пять миль в час. Возвращаясь, за городскойчертой к шестидесяти милям, они, может статься, начисто забывали про поселок,удостоив его одной-единственной мысли: «Господи, что за мертвый городишко!»

Город хранил свои секреты, а над ним, как низложенныйкороль, нависал дом Марстена.

4

На рассвете следующего дня Бен поехал обратно, оставив Маркав номере мотеля. В Вестбруке он остановился, зашел в бойко торгующий магазинскобяных товаров и купил лопату с мотыгой.

Под хмурым небом, с которого еще не полился дождь, лежалобъятый тишиной Салимов Удел. По улицам проезжали редкие машины. У Спенсерабыло открыто, зато закрылось кафе «Экселлент» — все зеленые шторы были спущены,меню убрано из витрин, а небольшая доска, на которой каждый день писали меломфирменное блюдо, вытерта начисто.

От вида пустынных улиц Бена до костей пробрал озноб, а передглазами встал старый рок-н-ролльный альбом, на верхней обложке которого былизображен трансвестит, а сзади — он же в профиль, странное, кровоточащеерумянами и гримом мужское лицо. Альбом назывался «Они выходят только ночью».

Сначала Бен отправился в пансион, взобрался на второй этаж итолкнул дверь своей комнаты. Все было так, как он оставил: неубранная постель,вскрытая консервная банка на столе, под ним — пустое жестяное ведро для мусора.Бен вытащил его на середину комнаты, взял рукопись, бросил в ведро и сделал изтитульного листа крученый бумажный фитиль. Он поднес к нему зажигалку и, когдатот вспыхнул, кинул его на холмик машинописных страниц. Огонь лизнул их,остался доволен вкусом и резво пополз по бумаге. Уголки обугливались,закручивались кверху, чернели. Над ведром заколыхался беловатый дым, и Бенмашинально перегнулся через стол открыть окно.